"Хрущев Вампир"

Сообщение Тихоокеанского информационного агентства «Острова».

Какие слова было смертельно опасно писать на своем лбу

В 1962 году после внесения изменений в законодательство о государственных преступлениях к их числу стали относить нанесение татуировок с крамольным содержанием. А обладателей таких изображений и текстов на коже начали приговаривать к высшей мере наказания — смертной казни. Причем происходило это в период, который все еще называют хрущевской оттепелью.

 "Да здравствует Эйзенхауер"

 Как только речь заходит о татуировках политического содержания, поневоле сразу же вспоминаются осужденные, на груди которых красовался вытатуированный профиль Сталина. Поговаривали, что делались такие наколки для того, чтобы сотрудники НКВД и сменивших его организаций не смели расстреливать обладателя такой наколки. Ведь, мол, стрелять в товарища Сталина, даже и не очень качественно изображенного на груди уголовника, в те годы не решился бы ни один палач.

Вряд ли это соответствовало действительности. Однако из архивных документов точно известно, что в случае, если татуировка с лицом вождя располагалась не на почетном месте — над сердцем, а в менее почетных местах, к примеру на ноге, ее обладателя в годы репрессий могли расстрелять только за одно это.

Антисоветские татуировки, как писали знатоки вопроса, встречались у заключенных лагерей и тюрем и в 1940-х годах. Но у тех, кто выжил и вышел, нательные изображения никак не касались вождей страны и главным образом представляли собой критику советских порядков вообще и порядков в ГУЛАГе в частности.

Судя по документам, в случае обнаружения крамольных надписей и рисунков на телах осужденных лагерная администрация предлагала им в добровольно-принудительном порядке удалить татуировки хирургическим путем. И только в том случае, когда заключенный отказывался от операции, у него начинались серьезные проблемы в виде нового следствия, суда и дополнительного срока. При этом все дела подобного рода (конечно, если из Москвы не поступала разнарядка на обнаружение и ликвидацию дополнительного количества врагов народа) считались малозначительными. Так что информация о них не доходила ни до Прокуратуры СССР, ни до Верховных судов РСФСР и СССР, ни тем более до ЦК и президиумов Верховного совета России и Союза.

Ситуация резко изменилась после смерти Сталина, последовавшей за ней амнистии и начавшегося процесса реабилитации. Антисоветские татуировки в лагерях и тюрьмах попали в центр внимания высоких властных структур, поскольку заключенные начали больше жаловаться на несправедливые (с их точки зрения) приговоры, к числу которых они относили осуждения за наколки.

Возможно, немалую роль в обострении внимания к вопросу о крамольных татуировках сыграло и то, что новые руководители страны, продолжавшие борьбу за власть, не были до конца уверены в прочности своего положения и считали одобрение народом своих действий очень важным средством укрепления своих позиций. Они хотели, чтобы в массах распространялись о них и их деятельности исключительно положительные суждения. А потому слишком резко реагировали на случаи критики даже в виде татуировок на заключенных.

Первый случай, выделявшийся среди прочих, произошел в 1953 году, и в заключении Прокуратуры СССР, утвержденном 24 декабря 1954 года, о нем говорилось:

"Прокурор отдела по спецделам Прокуратуры СССР Ряховских, рассмотрев дело по обвинению Золотова Н. П., установил:

По приговору Лагерного суда ИТЛ "И" МВД СССР от 18 июня 1953 года

Золотов Николай Петрович, 1934 года рождения, из рабочих, русский, образование 7 классов, судимый в 1952 году по ст. 1 ч. II Указа от 4 июня 1947 года к 10 годам лишения свободы;

Тарасов Иван Максимович, он же Федосов Алексей Дмитриевич, 1924 года рождения, из рабочих, русский, судимый в 1951 году по ст. 1 Указа от 4 июня 1947 года к 7 годам лишения свободы, в 1951 году по ст. ст. 60 ч. II, 73 ч. I и ст. 1 ч. II Указа от 4 июня 1947 года к 10 годам лишения свободы,

осуждены с поглощением неотбытого срока наказания по ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР с поражением в правах на 3 года каждый.

Золотов и Тарасов судом признаны виновными в том, что Тарасов по просьбе Золотова сделал на груди последнему татуировку следующего содержания: "Долой Сталина и КПСС, да здравствует Эйзенхауер".

На предварительном следствии и на судебном заседании Золотов и Тарасов виновными себя признали.

В суде Золотов показал, что 28 февраля 1953 года его посадили в изолятор, где и находился Тарасов. В этот же день он попросил Тарасова выполнить ему на груди Татуировку антисоветского содержания ранее заготовленной им тушью из резины. Содержание татуировки он, Золотов, диктовал Тарасову. Татуировку на груди выполнил потому, что его как больного не освобождали от работы. Тарасов в суде дал такие же показания, что и Золотов. В деле имеется заключение врача, из которого видно, что Золотов мог выполнять физическую работу.

В своей жалобе, адресованной в Президиум Верховного Совета СССР, Золотов не отрицает обвинение и просит помиловать его. Учитывая личность Золотова, характер и тяжесть совершенного им преступления, считаю, что оснований для пересмотра его дела не имеется.

На основании изложенного полагал бы: жалобу Золотова оставить без удовлетворения".

"Раб СССР"

 Похожими причинами — недовольством лагерными порядками и администрацией — вызывалось появление антисоветских татуировок и в других случаях. Однако срок наказания мог быть совершенно иным и зависел от отношения прокуроров и следователей к провинившемуся, но куда больше — от содержания татуировки и от того, где именно появилась крамольная надпись или рисунок. Естественно, самое суровое наказание полагалось тем, кто демонстративно делал вызывающее тату на самом видном месте — на лбу. В записке Прокуратуры РСФСР в Прокуратуру СССР от 25 июля 1960 года говорилось:

"Уголовное дело по обвинению Добрынина Федора Дмитриевича и Щурина Владимира Герасимовича, осужденных по приговору Постоянной сессии Свердловского областного суда от 8 августа 1959 года по ст. 7 Закона "об уголовной ответственности за государственные преступления", направляю на Ваше рассмотрение для решения вопроса о принесении протеста на приговор суда, так как данное дело органами УКГБ Свердловской области было возбуждено согласно письменного указания Заместителя Генерального Прокурора СССР Государственного Советника юстиции I класса тов. Кудрявцева П. И. от 6 мая 1959 года.

Добрынин и Щурин осуждены за то, что они, отбывая меру наказания в лагпункте строгого режима "Старое Мокрино" за ранее совершенные преступления, проводили антисоветскую агитацию: возводили клевету во враждебных целях на советскую действительность, общественный и государственный строй СССР.

22 декабря 1958 г. Щурин учинил Добрынину на лбу татуировку "раб СССР", а Добрынин аналогичные татуировки учинил заключенным Литвинову, Козлову-Фадееву и Мануйлику.

Щурин, кроме того, в сентябре-октябре 1958 г. находясь в лагерях "Сарьянка" и "Старое Мокрино", изготовил и распространил 5 листовок антисоветского содержания.

Из личных объяснений осужденных, а также из показаний свидетелей Бабаянц, Илюхина, Козлова-Фадеева, Литвинова и Мануйлик усматривается, что преступление Добрыниным и Щуриным было совершено с целью перевода в другой лагерь.

Одновременно сообщаю Вам, что на приговор лагерного Суда ИТЛ "И" МВД СССР от 27/IV-1953 г., по которому Добрынин был осужден по ст. 58-10 ч. I УК РСФСР, Прокуратурой РСФСР принесен протест в Верховный Суд РСФСР на предмет его отмены и прекращения дела производством за отсутствием в действиях Добрынина состава преступления.

О принятом Вами решении по делу Добрынина и Щурина прошу сообщить в Прокуратуру РСФСР".

Судя по документам, временами нанесение себе антисоветских татуировок принимало в отдельных местах заключения эпидемический характер. В связи с этим власти решили изменить правоприменительную практику и приравнивать такие действия к дезорганизации работы государственных органов власти, а потому к государственным преступлениям, за которые полагалась высшая мера наказания — расстрел. Об одном из первых подобных приговоров говорилось в докладе прокурора Калининградской области В. Петухова в Прокуратуру СССР от 16 ноября 1962 года:

"По делу Кукушкина Н. Ф.

Приговором судебной коллегии по уголовным делам Калининского областного суда от 24 августа 1962 года был осужден: по ст. 70 ч. 1 УК РСФСР на 7 лет лишения свободы; по ст. 14 Закона "Об уголовной ответственности за государственные преступления" и по совокупности преступлений к смертной казни — расстрелу...

Кукушкин судом признан виновным в том, что он, будучи осужденным за тяжкое преступление и признанным особо опасным рецидивистом, с 12 марта 1961 года отбывал наказание в тюрьме N2 города Черняховска, где на почве враждебного отношения к советскому государственному строю среди заключенных проводил злобную антисоветскую пропаганду: порочил советский государственный строй, высказывал клеветнические измышления по поводу советской действительности и угрозы террористического характера в адрес коммунистов и отдельных руководителей партии и правительства, восхвалял порядки и условия жизни в капиталистических странах, проводил организационную деятельность, направленную на сплочение заключенных к совершению особо опасных государственных преступлений, дезорганизуя этими действиями работу администрации тюрьмы.

С целью дезорганизации работы администрации тюрьмы Кукушкин систематически злостно нарушал тюремный режим и склонял к этому других заключенных".

Но у Кукушкина оказался опытный и квалифицированный адвокат, который добился отмены приговора.

"Данное дело,— писал прокурор Калининградской области,— по кассационной жалобе адвоката 4 октября 1962 года рассматривалось судебной коллегией Верховного Суда РСФСР, которая, не считаясь с мнением прокурора-кассатора, полагавшего приговор оставить в силе, приговор отменила и дело вернула к доследованию. Основным мотивом такого направления дела Кукушкина коллегия сочла то, что в действиях Кукушкина, описанных в обвинительном заключении и приговоре суда, якобы нет признаков преступления, предусмотренных ст. I4-1 Закона "Об уголовной ответственности за государственные преступления".

Однако как факт направления дела к доследованию, так и сама трактовка об отсутствии признаков преступления по ст. 14-1 указанного закона в действиях Кукушкина является неправильной.

Как известно, ст. 14-1 Закона "Об уголовной ответственности за государственные преступления" предусматривает уголовную ответственность и за дезорганизацию работы исправительно-трудовых учреждений, которая может проявляться в различных формах и различными действиями.

Кукушкин избрал острую и опасную форму дезорганизации работы администрации тюрьмы по содержанию и перевоспитанию заключенных. Он делал сам и склонял многих заключенных (Саутина, Вилькис, Польшина, Бакина и других) делать на теле татуировки. В частности, на теле Саутина Кукушкин сделал татуировку: "Долой Хрущева", "Долой КПСС", "Советский Союз страна рабов". "Раб. Подарок чекистов XXII парт.съезду". Рисунки герба СССР с человеческим черепом, винтовками и кандалами и т. д.

Аналогичную татуировку он сделал на своем теле, а затем этот текст татуировки на бумаге передавал в другие камеры для наколок. (л. д. 5, 11 и 12).

Кроме того, склонял заключенных писать листовки и надписи на стенах камер резкого антисоветского содержания; проводил среди осужденных злобную антисоветскую пропаганду; высказывал угрозу террористического характера в адрес коммунистов и Председателя Совета Министров СССР и объяснял способы совершения террористических актов; провоцировал заключенных к организованному отказу от приема пищи; систематически нарушал тюремный режим и склонял к этому других осужденных, при этом высказывал желание устроить в тюрьме бунт; вел паразитический образ жизни, систематически оскорблял и высказывал угрозу в адрес надзорсостава тюрьмы, отказывался выполнять законные требования администрации и оказывал сопротивление. Совершал и другие действия, дезорганизующие работу администрации тюрем".

В 1963 году Калининградский областной суд снова приговорил Кукушкина к смерти, но Верховный суд РСФСР вновь и теперь уже окончательно решил вопрос по-иному, увеличив ему срок заключения, но оставив в живых.

"КПСС продана США"

Иногда избежать смерти обладателю антисоветских наколок удавалось и без помощи адвоката. 23 февраля 1962 года прокурор Красноярского края Боровков докладывал прокурору РСФСР А. А. Круглову об очередной истории с антисоветскими татуировками:

"Сообщаю, что 8 февраля 1962 года УКГБ Красноярского края возбуждено уголовное дело против: Девятова Владимира Николаевича... и Вольнева Николая Ивановича...

Девятов и Вольнев, находясь в местах лишения свободы длительное время, на путь исправления не встали, систематически злостно нарушали режим содержания, допускали факты неповиновения администрации мест заключения, учиняли на своем теле татуировки антисоветского характера, тем самым дезорганизовывали работу исправительно-трудовых учреждений.

В 1961 году Девятову проведено три хирургических операции по поводу удаления наколок антисоветского содержания.

25 января 1962 года при медицинском осмотре заключенного Девятова на его теле обнаружены свежие наколки антисоветского содержания: на правой ноге в области нижней трети голени — "Раб ЦК", на левой ноге, над коленной областью — "Долой Хрущева". На левой ноге в области голени, на поверхности икроножной мышцы — "Долой КПСС".

Этого же числа при медицинском осмотре заключенного Вольнева на его теле также обнаружены свежие наколки антисоветского содержания: на правом плечевом суставе с передней стороны — "Раб", на левом плечевом суставе — "СССР", на животе — "Долой Хрущева и ЦК КПСС".

Уголовное дело возбуждено по признакам ст. 14-1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления.

Расследование проводится следственным отделением УКГБ при СМ СССР по Красноярскому краю".

Девятову и Вольнову крупно повезло. Прокуратура края решила, что в деле отсутствует состав преступления по вмененной им статье, и прекратила дело. А в КГБ сочли это решение необоснованным, и, как это частенько случается, завязалась межведомственная склока, которой не было видно конца. Дело не раз пересматривалось и направлялось на заключение в вышестоящие инстанции. А испуганные перспективой расстрела обвиняемые, как говорилось в документах, "встали на путь исправления", и их преступление с учетом новых обстоятельств квалифицировали как злостное хулиганство, за которое они их и осудили.

Не менее важным смягчающим обстоятельством оказалось и то, что они не демонстрировали свои наколки, и первый секретарь ЦК Хрущев не оскорблялся лично. Ведь именно такие татуировки, как свидетельствовали документы, гарантированно вели их обладателя к скорой смерти.

Примером тому служит история, происшедшая в 1963 году в Архангельской области, о которой областная прокуратура докладывала в Прокуратуру СССР 29 мая 1963 года:

"Докладываю, что на лагпункте особого режима 1-го лаготделения Мехреньгского ИТЛ особо опасные рецидивисты заключенные Чухланцев А. М. и Сатаров Б. Н. по договоренности между собой, с применением красителя, изготовленного из резины, 22/IV-1963 года учинили один другому на лбу и лице татуировки злобного антисоветского характера.

В местах лишения свободы заключенные Чухланцев и Саттаров совершали преступления, а также систематически и злостно нарушали режим содержания: отказывались от работы, совершали хулиганские действия, наносили оскорбления лагадминистрации, играли в карты, за что неоднократно наказывались.

Саттаров учинил Чухланцеву также татуировки: на лбу нарисована фашистская свастика, ниже которой: "Коммунизм вечная рабства".

На левой щеке: "КПСС Москва продана США".

На правой щеке: "Раб коммунизма фашист".

Чухланцев учинил Саттарову такие татуировки:

На лбу: "Хрущев Вампир". Ниже этих слов наколота фашистская свастика.

На левой щеке: "КПСС продана США".

На правой щеке: "Раб коммунист фашист".

Уголовное дело в отношении Чухланцева и Саттарова было возбуждено 4/V-1963 года прокуратурой Мехреньгского ИТЛ по ст. 77-1 УК РСФСР. 10/V-1963 года оно окончено и 11/V-1963 года направлено в Постоянную сессию облсуда.

Постоянной сессией облсуда 18 мая Чухланцев и Саттаров осуждены к расстрелу.

Государственное обвинение поддерживал в суде прокурор лагеря тов. Сидоренко".

Последний листок их дела — доклад архангельской прокуратуры в Прокуратуру СССР гласил:

"Сообщаю, что 3 сентября 1963 г. Чухланцев A. M. и Сатаров Б. Н. этапированы из тюрьмы N1 г. Архангельска в Вологодскую тюрьму для исполнения приговора".

Собственно, ничего другого людям, так оскорбившим Хрущева, разрисовавшим себя свастиками, да еще в день рождения Ленина, ожидать не приходилось.

Приговоры за антисоветские татуировки выносили и позднее, но их суровость не шла ни в какое сравнение с тем, что происходило в 1962-1963 годах. После смещения Хрущева им перестали придавать серьезное политическое значение. Твердо стоящему у руля власти Брежневу было безразлично, в каком виде заключенные изображают его на своих телах. Видимо, он относился к этому как к анекдотам о себе — рисуют, значит, помнят и любят.