Как Япония «помогала» СССР одолеть Гитлера

Сообщение Тихоокеанского информационного агентства «Острова».

Японская авантюра на Халхин-Голе закончилась полным фиаско. Фото 1939 года

В год празднования 70-летия Великой Победы народов мира над нацистской Германией и милитаристской Японией пропагандисты Страны восходящего солнца стремятся «перехватить инициативу» и попытаться обелить кровавые преступления японских политиков и военных, возложить на других ответственность за войну. Причем такие попытки предпринимались еще во время Токийского международного трибунала для главных японских военных преступников. Для современных же апологетов японского милитаризма концептуальным является сделанное в середине 80-х годов прошлого столетия заявление тогдашнего премьер-министра Японии Ясухиро Накасонэ, который восклицал: «Война принесла народам Азии независимость. Признание такой оценки – лишь вопрос времени. Она займет свое место в истории… Еще рано выносить окончательный приговор. В результате войны над Азией взошла светлая заря!».

В пропагандистской кампании «улучшения имиджа» милитаристской Японии затрагиваются и отношения с нашей страной. В своей недавней статье в правонационалистической газете «Санкэй симбун» профессор университета в префектуре Ниигата Сигэки Хакамада, обвиняя Москву в «переписывании истории», заявляет: «Несмотря на то что российские власти, включая президента Путина, вели с Японией переговоры, предварительно признав, что проблема северных территорий является нерешенным вопросом, после 2005 года Кремль стал утверждать, что острова стали российской территорией по результатам Второй мировой войны. 

Россия винит империалистическую Японию в том, что она заключила союз с нацистской Германией, в результате чего пострадал СССР. Однако Япония до последнего соблюдала условия Пакта о нейтралитете, заключенного с СССР, даже во время войны между Германией и СССР. Это стало одной из причин, по которым Советский Союз одержал победу над Германией. Именно СССР нарушил пакт, напал на Японию и расширил свои территории, проигнорировав Атлантическую хартию».

Вот ведь как! Получается, Япония чуть ли не помогала Советскому Союзу в борьбе с гитлеровскими захватчиками. Причем, по свидетельству профессора Хакамады, его мнение встречает поддержку в России. И действительно, следует признать, что среди некоторой части населения нашей страны, особенно молодежи, встречается навязанное японской пропагандой и отечественными либеральными СМИ мнение о том, что Япония в годы войны якобы «честно выполняла условия Советско-японского пакта о нейтралитете, а СССР вероломно напал на нее». А потому приходится возвращаться не к придуманной и политически ангажированной, а документально подтвержденной истории военной политики милитаристской Японии в отношении нашей страны в годы Великой Отечественной войны.

«ЛУЧШЕ ПРОЛИТЬ КРОВЬ…»

Уже 22 июня 1941 года, в день начала гитлеровской агрессии против СССР, лишь два месяца назад подписавший Советско-японский пакт о нейтралитете, министр иностранных дел Японии Ёсукэ Мацуока, примчавшись в императорский дворец, горячо уговаривал микадо немедленно напасть на Советский Союз. В ответ на вопрос императора, означает ли это отказ от запланированного выступления на юге, министр ответил, что «сначала нужно напасть на Россию», что Япония должна совместно с Германией сокрушить Советский Союз. Для этого предлагалось несколько отсрочить выступление на юге. «Нужно начать с севера, а потом пойти на юг. Не войдя в пещеру тигра, не вытащишь тигренка. Нужно решиться», – убеждал министр.

Решение о политике Японии после начала советско-германской войны принималось 2 июля 1941 года на Императорском совещании (Годзэн кайги). Взяв слово, обычно выступавший от имени императора председатель Тайного совета Кадо Хара заявил: «Я полагаю, все вы согласитесь, что война между Германией и Советским Союзом поистине исторический шанс для Японии… Я полагаю, мы должны напасть на СССР в удобный момент… Я желаю, чтобы мы напали на него… Я с нетерпением жду возможности для нанесения удара по СССР. Прошу армию и правительство сделать это как можно скорее. Советский Союз должен быть уничтожен». Однако японские генералы, ссылаясь на вовлеченность Японии в войну в Китае и напряженные отношения с США и Великобританией, предлагали обрушиться на СССР не незамедлительно, а когда определится его поражение в войне с Германией.

Этому противились Мацуока и его сторонники, которые опасались опоздать к разделу «русского пирога». Министр иностранных дел убеждал высшее японское руководство: «Когда Германия победит и завладеет Советским Союзом, мы не сможем воспользоваться плодами победы, ничего не сделав для нее. Мы должны либо пролить кровь, либо прибегнуть к дипломатии. Лучше пролить кровь. Вопрос в том, чего пожелает Япония, когда с Советским Союзом будет покончено. Германию, по всей вероятности, интересует, что собирается делать Япония. Неужели мы не вступим в войну, когда войска противника в Сибири будут переброшены на запад?»

Императорским совещанием был принят секретный документ «Программа национальной политики империи». В нем политика в отношении СССР была сформулирована следующим образом: «Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта (военно-политический союз нацистской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии. – А.К.). Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой политики… Если германо-советская война будет развиваться в благоприятном направлении, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему…»

Необходимый для подготовки к вторжению в СССР и выяснения перспектив советско-германской войны период планировалось использовать для давления на Москву с целью вынудить ее пойти на серьезные уступки Японии. В июле японский МИД и командование сухопутной армии разработали документ «Основные принципы дипломатических переговоров с Советским Союзом», которым предписывалось заставить советское руководство прекратить помощь Китаю, передать или продать Японии Северный Сахалин, Камчатку, территории к востоку от Амура, вывести советские войска со всей территории Дальнего Востока. Начальник японского генштаба армии и его заместитель разъясняли начальникам отделов: «Применение оружия имеет своей целью разрешение северных проблем. Однако если они могут быть разрешены путем дипломатических переговоров, за которыми будут стоять наши вооруженные силы, то такое решение вопроса будет более желательно».

Выработанная японским военно-политическим руководством «концепция дипломатии перед началом войны» против СССР предусматривала, что «если в ходе непродолжительных переговоров будут достигнуты политические и стратегические цели, военные действия не будут начаты». С другой стороны, предусматривалось «в случае провала переговоров осуществить вооруженное выступление».

Появление этого документа отражало существовавшие в японских штабах опасения нападать на Советский Союз до решительного ослабления его сил на Дальнем Востоке. Позиция ожидания такого ослабления именовалась в Японии стратегией «спелой хурмы», когда Советский Союз, терпя поражение на западном фронте, падет к ногам Японии, подобно созревшему плоду.

ПЛАН ЯПОНСКОГО БЛИЦКРИГА

В соответствии с решением императорского совещания генеральный штаб армии и Военное министерство Японии разработали комплекс мероприятий, направленных на форсирование подготовки к наступательным операциям против советских войск на Дальнем Востоке и в Сибири, и план проведения войны на севере. В японских документах этот план получил шифрованное наименование «Кантогун токусю энсю» («Особые маневры Квантунской армии») – сокращенно– «Кантокуэн». 11 июля 1941 года императорская ставка направила в Квантунскую армию и японские армии в Северном Китае специальную директиву № 506, в которой подтверждалось, что целью «маневров» является усиление готовности к началу войны против Советского Союза.

Опыт поражения на Халхин-Голе заставлял японское командование использовать против СССР крупную группировку войск. Для действий на Восточном (Приморском) направлении формировался 1-й фронт в составе 19 дивизий, на Северном (Амурском) направлении должна была действовать 4-я армия в составе трех дивизий, а на Западном (район Большого Хингана) – 6-я армия (четыре дивизии). Резерв командующего Квантунской армии, которая была превращена в группу армий, составлял четыре дивизии.

Согласно стратегическому замыслу, предполагалось рядом последовательных ударов на избранных направлениях разгромить группировки советских войск в Приморье, Приамурье и Забайкалье, захватить основные коммуникации, военно-промышленные и продовольственные базы и, сломив сопротивление противостоящих войск, принудить их к капитуляции.

Военные действия разбивались на два этапа. На первом планировалось, наступая на Уссурийском направлении, нанести поражение советским войскам в Приморье. На втором – захватить опорную базу советского Тихоокеанского флота – Владивосток, оккупировать Хабаровск, затем разгромить советские дивизии на Северном и Западном направлениях. Параллельно силами размещенной на острове Хоккайдо 7-й дивизии и смешанной бригады на Южном Сахалине захватить Северный Сахалин и Петропавловск-на-Камчатке. Предусматривалось также в зависимости от обстановки осуществить операции на противоположном Сахалину побережье СССР.

Особое внимание в плане уделялось широкому использованию в военных действиях японских ВВС, которые должны были «уничтожить авиацию противника до начала операции».

В ходе операций предполагалось захватить Ворошилов (Уссурийск), Владивосток, Хабаровск, Благовещенск, Иман, Куйбышевку, Биробиджан, район Рухлово, Северный Сахалин, Николаевск-на-Амуре, Комсомольск, Советскую Гавань и Петропавловск-на-Камчатке.

Важным свидетельством того, что мероприятия плана «Кантокуэн» были не чем иным, как подготовкой к нападению на СССР, является разработанный к 25 июня 1941 года японским генеральным штабом армии и утвержденный ставкой график завершения подготовки и ведения войны:

Принятие решения о мобилизации – 28 июня.

Издание директивы о мобилизации – 5 июля.

Начало переброски и концентрации войск – 20 июля.

Принятие решения о начале войны – 10 августа.

Начало военных действий – 29 августа.

Переброска четырех дивизий из Японии – 5 сентября.

Завершение операций – середина октября.

В соответствии с этим графиком 5 июля была издана директива верховного командования о проведении первой очереди мобилизации, по которой осуществлялось увеличение Квантунской армии на две дивизии (51-я и 57-я). 7 июля император санкционировал секретную мобилизацию 500 тыс. человек, а также судов общим водоизмещением 800 тыс. т для перевозки личного состава и военных грузов в Маньчжурию.

22 июля с нарушением графика лишь на двое суток началась концентрация войск у советской границы. Скрыть масштабы секретной мобилизации было невозможно. Во время переброски и сосредоточения войск по плану «Кантокуэн» только через пункты на территории Кореи в сутки пропускалось до 10 тыс. солдат и офицеров, 3,5 тыс. лошадей. Внимательно следившие за ходом мобилизации германский посол Ойгэн Отт и военный атташе Альфред Кречмер 25 июля 1941 года сообщили в Берлин, что уже призвано 900 тыс. резервистов в возрасте от 24 до 45 лет. Отмечалось, что в японскую армию призываются лица, владеющие русским языком.

Об этом же сообщал резидент советской военной разведки Рихард Зорге. 30 июля он телеграфировал в Центр: «Источники Инвест (Хоцуми Одзаки) и Интерн (Ётоку Мияги) сказали, что в порядке новой мобилизации в Японии будет призвано более 200 тыс. человек. Таким образом, к середине августа месяца в Японии будет под ружьем около 2 млн человек. Начиная со второй половины августа Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная армия фактически потерпит поражение от немцев, в результате чего оборонительная способность на Дальнем Востоке будет ослаблена. Такова точка зрения группировки Коноэ, но как долго намерен выжидать японский генштаб, это трудно сейчас сказать. Источник Инвест убежден, что, если Красная армия остановит немцев перед Москвой, в этом случае японцы не выступят».

В Маньчжурию прибывали многочисленные приданные части и подразделения. По плану первой и второй очереди в сформированные три фронта (Восточный, Северный и Западный) направлялись 629 приданных частей и подразделений, общая численность которых соответствовала составу 20 пехотных дивизий. Кроме того, Военное министерство планировало дальнейшее усиление войск в Маньчжурии еще пятью дивизиями. Значительная часть войск перебрасывалась с китайско-японского фронта. В результате Квантунская армия была удвоена и насчитывала 700 тыс. человек. После проведения второй очереди мобилизации по приказу № 102 от 16 июля 1941 года на территории Маньчжурии и Кореи было сосредоточено 850 тыс. солдат и офицеров японской армии, что соответствовало численности 58–59 японских пехотных дивизий. С учетом приведенных в боевую готовность войск на Хоккайдо, Южном Сахалине и Курильских островах для нападения на СССР была создана группировка, общая численность которой составила около 1 млн человек.

Действия сухопутных сил планировалось поддержать военно-морским флотом. В его задачу входило обеспечение высадки десантов на Камчатке и Северном Сахалине, захват Владивостока, уничтожение кораблей Тихоокеанского флота. 25 июля, получив санкцию императора, военно-морское командование отдало приказ о формировании для войны против СССР 5-го флота.

Были разработаны и планы оккупационного режима на захваченной российской территории. В японских документах указывалось: «Восточная Сибирь относится к той части земель, которые, естественно, должны быть включены в сферу Великой Восточной Азии (колониальная империя Японии) по геополитическим соображениям… Кроме того, существуют глубокие экономические доводы относительно восточной части СССР». В «Программе тотальной войны первого периода» подробно перечислялись подлежащие захвату и эксплуатации российские районы, богатые стратегическим сырьем. Для этого намечалось переселение в оккупированные районы СССР японцев, корейцев и маньчжуров и принудительное выселение местных жителей на Север. В документе «Мероприятия по управлению Сибирью» предусматривалось с самого начала войны установление в оккупированных районах военной администрации, объявление полностью недействительными прежние законы, что необходимо было сделать «простым и сильным военным приказом».

В ходе оккупации намечалось массовое уничтожение советских людей, превращение оставшихся в живых в подневольную рабочую силу. Предписывалось «пользоваться строгой реальной силой, не опускаясь до так называемого принципа умеренности», использовать труд местного населения главным образом на тяжелых работах в рудниках. В одном из документов выдвигалось требование провести «мероприятия по воспрепятствованию концентрации в Сибири славян, изгоняемых из европейской части России». Подчеркивалась важность пропаганды исключительности и превосходства японской нации, ее права на руководство порабощенными народами.

ХУРМА НЕ ПОСПЕЛА

К началу августа выделенная для вторжения в Советский Союз группировка была в основном подготовлена. Приближался установленный графиком срок принятия решения о начале войны – 10 августа. Японское руководство пыталось выяснить у германского правительства сроки окончания войны в европейской части СССР. Посол Японии в Германии генерал Хироси Осима свидетельствовал после войны: «В июле – начале августа стало известно, что темпы наступления германской армии замедлились. Москва и Ленинград не были захвачены в намеченные сроки. В связи с этим я встретился с Риббентропом, чтобы получить разъяснения. Он пригласил на встречу генерал-фельдмаршала Кейтеля, который заявил, что замедление темпов наступления германской армии объясняется большой протяженностью коммуникаций, в результате чего отстают тыловые части. Поэтому наступление задерживается на три недели».

Подобное разъяснение породило сомнение японского правительства в способности Германии завершить войну в короткий срок. 16 июля в «Секретном дневнике войны» императорской ставки, в котором оценивались события и обстановка на фронтах Второй мировой войны, была сделана запись: «На советско-германском фронте не отмечается активных действий. Тихо». Затем 21 июля: «В развитии обстановки на советско-германском фронте нет определенности. Похоже на непрекращающийся несколько дней токийский дождь». Еще пессимистичнее запись от 29 июля: «На советско-германском фронте по-прежнему без изменений. Наступит ли в этом году момент вооруженного разрешения северной проблемы? Не совершил ли Гитлер серьезную ошибку? Последующие 10 дней войны должны определить историю». Имелось в виду время, оставшееся до принятия решения о нападении на СССР.

Героическое сопротивление советского народа срывало планы как гитлеровского, так и японского руководства. Особенно командование армии беспокоило то, что советские войска на Дальнем Востоке и в Сибири хотя и перебрасывались в западные районы СССР, но не в тех масштабах, как ожидали в Токио. По замыслу японского генерального штаба военные действия против СССР должны были начаться при условии сокращения советских дальневосточных дивизий с 30 до 15, а авиации, бронетанковых, артиллерийских, кавалерийских, инженерных, железнодорожных и других частей – на две трети. Однако по данным разведуправления японского генштаба от 12 июля 1941 года, за три недели после начала советско-германской войны на запад было переброшено лишь 17% советских стрелковых дивизий, а механизированных частей – около трети. При этом взамен убывающих войск Красная армия восполнялась за счет призыва среди местного населения.

Сдерживающее воздействие на решение о начале войны против СССР оказывало сохранение на Дальнем Востоке большого количества советской авиации. К середине июля японский генштаб имел сведения о том, что на запад переброшено лишь 30 советских эскадрилий. По разведданным в 1941 году на советском Дальнем Востоке дислоцировалось 60 тяжелых бомбардировщиков, 80 бомбардировщиков дальнего действия, 330 легких бомбардировщиков, 450 истребителей, 60 штурмовиков и 200 самолетов морской авиации. В докладе начальника отдела ставки по проблемам обороны метрополии от 26 июня 1941 года указывалось: «В случае войны с СССР в результате нескольких бомбовых ударов в ночное время 10, а в дневное 20–30 самолетами Токио может быть превращен в пепелище».

К началу сентября высшее военно-политическое руководство Японии пришло к выводу о невозможности быстрой победоносной войны против СССР в течение 1941 года. Имея опыт интервенции в Советскую Россию в 1918–1922 годах, когда не подготовленные к ведению войны в сложных условиях сибирской зимы японские войска несли большие потери и не могли проводить крупные наступательные операции, командование японской армии во всех планах войны с Россией исходило из необходимости избегать военных действий зимой. Начальник генерального штаба генерал Хадзимэ Сугияма прямо заявлял на совещаниях правительства и императорской ставки, что «военные операции крупного масштаба (в России) в условиях зимы крайне затруднительны».

6 сентября 1941 года на Императорском совещании было решено завершить к концу ноября подготовку к войне на юге – против США и Великобритании. После совещания начальник генштаба Сугияма отдал подчиненным распоряжение: «Отменяется лишь выступление (против СССР) в нынешнем году. Ранней весной следующего года после завершения войны на юге возможно нанесение удара на севере. Для этого по-прежнему нужно продолжать подготовку. Не следует болтать об отмене плана. Надо держать это в секрете. Об этом должны знать лишь немногие в министерствах армии и флота».

БЛАГОДАРНОСТЬ РИББЕНТРОПА

Откладывая в силу указанных выше причин прямое вооруженное нападение на СССР, милитаристская Япония делала все возможное, чтобы способствовать агрессии гитлеровской Германии. 11 декабря 1941 года между Японией, Германией и Италией было подписано соглашение о совместном ведении войны, которое предусматривало, что эти страны будут вести войну «всеми средствами, имеющимися в их распоряжении, до полной победы».

Рассчитывая на совместную победу над СССР, три страны в договорном порядке разделили между собой его территорию, заключив 18 января 1942 года специальное соглашение на этот счет. В соответствии с этим совершенно секретным документом зоной военных действий Вооруженных сил Японии объявлялась часть Азиатского континента восточнее 70 градусов восточной долготы, то есть захвату японской армией подлежали обширные районы Западной Сибири, Забайкалья и Дальнего Востока. По сути, это было официальным подтверждением ранее согласованного расчленения территории Советского Союза на «германскую» и «японскую» зоны оккупации с прохождением линии раздела по меридиану Омска. В соглашении закреплялась договоренность осуществлять «взаимные контакты для согласования важных вопросов планирования операций».

После нападения Японии на тихоокеанские базы США и Великобритании Гитлер хотя и продолжал настаивать на японском ударе по СССР с востока, понимал, что занятость Токио в войне в Китае и с западными союзниками не позволяет ему распылять силы. Поэтому перед Японией ставилась важная задача сковать силы Красной армии на востоке, не допустить их участия в борьбе на советско-германском фронте. И Япония всемерно стремилась выполнить эту задачу. Германский посол в Токио Отт доносил германскому министру иностранных дел фон Риббентропу: «Я имею удовольствие заявить, что Япония готовится ко всякого рода случайностям в отношении СССР для того, чтобы объединить свои силы с Германией… Я думаю, что вряд ли есть необходимость добавлять, что японское правительство всегда имеет в виду расширение военных приготовлений наряду с другими мероприятиями для осуществления этой цели, а также для того, чтобы связать силы Советской России на Дальнем Востоке, которые она могла бы использовать в войне с Германией».

В готовности к отражению японского нападения, которое могло начаться в любой момент, из 5 493 тыс. человек общего состава ВС СССР на Дальнем Востоке и у южных границ находилось 1 568 тыс., или свыше 28%. Из 4495 танков, имевшихся на вооружении Красной армии в то время, в восточных районах страны находился 2541 танк, из 5274 самолетов там же оставался 2951 самолет.

Задача сковывания советских войск выполнялась Японией на протяжении всего периода Великой Отечественной войны. Гитлеровское руководство высоко оценивало такую форму участия Японии в войне против СССР. Министр иностранных дел Германии Риббентроп в телеграмме японскому правительству от 15 мая 1942 года, подчеркивая эффективность японской политики сковывания советских войск на Дальнем Востоке, выражал удовлетворение и отмечал, что «Россия должна держать войска в Восточной Сибири в ожидании русско-японского столкновения».

План «Кантокуэн» был сохранен и на 1942 год. Весной Квантунская армия вновь была усилена двумя дивизиями, достигнув своей максимальной численности – 1,2 млн человек. План нападения на советский Дальний Восток координировался с наступлением гитлеровских войск на южном участке советско-германского фронта с целью прорваться к Волге в районе Сталинграда. Японским генштабом был разработан план «Операция № 51», согласно которому силами 30 дивизий надлежало за два месяца захватить Приморье, форсировать Амур, прорвать линию обороны советских войск западнее и севернее Благовещенска и, овладев железной дорогой, не допустить подхода подкреплений с запада.

После сокрушительного поражения гитлеровских войск в Сталинградской битве японское руководство в очередной раз вынуждено было отложить планы нападения на СССР. Подтвердились предсказания разведуправления японского генштаба о том, что Советский Союз не покорится, и в 1942 году стратегия «спелой хурмы» не даст своих плодов. Однако наступательные планы сохранялись. И только после победы Красной армии в Курской битве японский генеральный штаб впервые приступил к составлению плана на 1944 год, в котором предусматривались оборонительные действия в случае войны с СССР.

Тем не менее японцы по согласованию с Берлином продолжали сознательно нагнетать напряженность на дальневосточных рубежах нашей страны. В годы войны число их вооруженных вылазок, несмотря на наличие пакта о нейтралитете, возросло. В общей сложности части и соединения Квантунской армии за годы войны 779 раз нарушали сухопутную границу, а японские самолеты 433 раза вторгались в воздушное пространство СССР. Советская территория нередко подвергалась обстрелу, совершались другие враждебные акты. Это были целенаправленные провокационные действия. Подтверждением является данное японским генштабом летом 1941 года обещание германскому командованию «проводить подрывную деятельность на Дальнем Востоке против Советского Союза, особенно со стороны Монголии и со стороны Маньчжоу-Го, в первую очередь в районе, прилегающем к озеру Байкал».

Япония, по существу, вела против СССР необъявленную войну на море. Еще 6 декабря 1941 года МИД Японии дал указание послу в Берлине сообщить об этом германскому правительству. В телеграмме говорилось: «Объясните, что в случае возникновения войны с Соединенными Штатами мы будем захватывать все американские суда, предназначенные для Советской России. Если Риббентроп будет настаивать (на вступлении Японии в войну против СССР. – А.К.), сделайте заявление о том, что Япония не допустит транспортировки военных материалов из США в СССР через японские воды». По материалам Токийского трибунала с июня 1941 по 1945 год японский флот незаконно задержал 178 и потопил 18 торговых советских судов, нанеся убытки на сумму 637 млн руб.

Итак, тщательно подготовленное нападение на СССР не состоялось не в результате соблюдения Японией пакта о нейтралитете, а вследствие провала германского плана «молниеносной войны» и сохранения надежной обороноспособности Красной армии в восточных районах страны. Тем не менее милитаристская Япония как ближайший военный союзник нацистской Германии предпринимала разнообразные враждебные действия против нашей страны. Не будь сознательно нагнетавшейся угрозы японского нападения, советские дальневосточные дивизии могли быть использованы на советско-германском фронте, что значительно сократило бы продолжительность войны и человеческие жертвы нашего народа. И тут ответственность Японии очевидна.

В отличие от профессора Хакамады и иже с ним это признают японские военные историки, которые в насчитывающей более 100 томов «Официальной истории войны в Великой Восточной Азии» пишут: «В основе отношений между Японией и Германией лежала общая цель – сокрушить Советский Союз… В Военном министерстве считали, что Япония должна способствовать военным успехам германской армии… Под верностью Тройственному пакту понималось стремление не уступать Великобритании и США, обуздать их силы в Восточной Азии, сковать советские войска на Дальнем Востоке и, воспользовавшись удобным моментом, разгромить их». Не допускаю мысли, чтобы облеченный профессорским званием человек этого не знал.     

Об авторе: Анатолий Аркадьевич Кошкин – доктор исторических наук, профессор, член Союза писателей России, член исполнительного совета Российской ассоциации историков Второй мировой войны.